Газета пана Садковского.
Интервью с Маленькой Разбойницей
"Жемчужины ищут на Дне"На днях г-ну Де’Муа, внештатному корреспонденту нашей газеты, удалось взять интервью у одной из представительниц городского Дна, которая является членом самой опасной в городе банды Мэкки. Естественно, имя этой девушки будет сохранено в тайне. Г-н Де’Муа в своем репортаже называет ее «госпожей Разбойницей».
Г-н Де’Муа: Добрый день, госпожа Разбойница. Вы не против, если я буду так Вас называть?
Г-жа Разбойница: Звучит чудесно! Тут тебе и уважение, и вызов обществу, и анонимность, и неповторимость. Не возражаю!
Г-н Де’Муа: Скажите, пожалуйста, кто Ваши родители?
Г-жа Разбойница: Это очень сложный вопрос. Обстоятельства моего рождения полны загадок и противоречий. Конечно, тетка может говорить, что, дескать, нашли меня в драных лохмотьях, и родители мои были всякая шваль подзаборная, только я краем глаза как-то видела те лохмотья, в которых меня нашли. Ха! лохмотья! Из чистого батиста да с вышитым на них золотым вензелем.
Г-н Де’Муа: Вы только что упомянули одну, по всей видимости, почтенную даму. Она приняла Вас в свой дом, воспитала Вас, взрастила. Почему Вы оставили ее гостеприимный дом?
Г-жа Разбойница: Учитывая мое происхождение, полное тайн и загадок, не мудрено, что я самого детства отличалась от обычных детей. Но вокруг был серый, обыденный, обывательский мирок, в котором никто не понимал мою тонкую, ранимую, благородную душу. Читать и писать я выучилась довольно рано, скорее вопреки, чем благодаря заботам моей замечательной тетушки. Ее постоянные придирки заставляли меня огрызаться в ответ, замыкаться в себе. Каюсь, осознание своего высокого предназначения и невозможность, в силу обстоятельств, его исполнить, меня озлобили. Я научилась скверно ругаться, повелась с дурной компанией, но до банального воровства не унижалась никогда, даже в худшие годы своей жизни. Жизнь у тетушки, с ее постоянными нотациями и нравоучениями (в последнее время перед моим побегом эта особа стала меня запирать, регулярно оставляя без ужина, а то и без обеда) становилась невыносимой. Я просто была вынуждена сменить обстановку. Мне была нужна свобода - любой ценой! Даже ценой оказаться на улице, не имея никаких средств к существованию.
Г-н Де’Муа: Почему Вы решили вступить в банду?
Г-жа Разбойница: Это произошло случайно... Мне сложно говорить об этом, вспоминать это время. Мне помогли, меня поддержали, я чувствовала себя обязанной... Это казалось мне единственным выходом из сложившейся ситуации. Кроме того, пожив на улице, начинаешь лучше понимать этот мир. Есть ли в нем хорошие люди? Мой опыт говорил мне, что нет. Мошенники, обманщики, разбойники, люди без сердца были везде - я поняла, что в этом мире надо есть, или съедят тебя. Мерзавцы все. Только одни скрываются под масками добродетели, прикрываясь законом и собственным богатством. За деньги можно купить сколь угодно хорошую репутацию. Я же была бедна.
Но! Не только это толкнуло меня на путь, как, может быть, вы скажете, порока. Я всегда была слишком горда для того, чтобы лгать. Исподтишка обманывать, льстить, подхалимски улыбаться, втихую нагребая в свои карманы монеты - нет, это было не по мне! Уж лучше грабить на большой дороге. Все равно будешь грабить подлецов. Я еще не встречала богатого человека, чье состояние было бы нажито честным трудом, без обмана. А бедных мы не трогаем. Напротив, помогаем, чем можем. Так в свое время помогли и мне.
Г-н Де’Муа: Поведайте нам, как Вы попали в банду знаменитого Мэкки?
Г-жа Разбойница: Я предпочитаю умолчать об этом. Скажу лишь, что мы были знакомы с моего детства. Я в свое время (еще в бытностью свою в доме тетушки) случайно помогла ему... Он этого не забыл. Я не скажу, чтобы мы были близкими друзьями, но сейчас он меня уважает и ценит, как верного товарища и хорошего сотрудника.
Г-н Де’Муа: Ходят слухи, что Вы получили приглашение учиться в Университете? Так ли это?
Г-жа Разбойница: О, это отдельная история! Не смотря на трудные для меня годы, я никогда не прекращала заниматься, учиться. Знакомство с господином Высоготой, его советы, подвигли меня подать аппликацию в Университет, с просьбой о предоставлении возможности обучения, а так же поддержки, необходимой для этого обучения. Долгое время я пребывала в неведении относительно моей дальнейшей судьбы, но - вот радость! Я узнала, что выиграла конкурс и получила вожделенную поддержку (денежную, конечно!) для обучения, меня приглашали. Конечно, немалую роль сыграли рекомендации господина Высоготы.
Г-н Де’Муа: Собираетесь ли Вы вернуться в Новиград?
Г-жа Разбойница: Я очень постараюсь. Но не знаю, как сложится жизнь...
Г-н Де’Муа: Расскажите о каких-либо случаях из Вашей жизни, которые произвели на Вас самое сильное впечатление.
Г-жа Разбойница: Ничего, если это будет лирический случай, а не погоня-нападение-драка? Меня трудно удивить чем-то подобным. Но однажды я повстречала Единорога. Это я буду помнить до конца жизни, правда. Конечно, это было не в городе, это было в лесу... я даже не помню, насколько давно - так эта встреча была похожа на сон. Я помню лишь два могучих дерева, которые вздымали к небу свои кроны с запутавшимися в них звездами. К ним вела сияющая дорога. Подножие дерев клубилось мерцанием, по которому струилось живое пламя родника. Над водой (или огнем?), вырастала прозрачная тень. Все вокруг текло, светилось, переливалось и горело, лишь Он оставался недвижим, бледный, похожий на сгусток тумана. И вот Он поднял голову. Сияние поляны и родника померкло, спряталось, опустилась милосердная бархатная тьма, лишь искры звезд в листве да зведоцветы продолжали негромко мерцать. А Его рог, наоборот, разгорелся, и верно, звезда сияла на конце, как на острие копья. И Его глаза. Я не смогу описать их колдовскую синь. Мы не говорили с ним. Хотя, может, это и был разговор - безмолвный... соприкосновение разумов, мыслей. Он звал меня с собой. Я почти помню его песнь, но вряд ли я смогу передать ее словами. Хотя попробую...
- Этой ночь я пел, и исполнена ночи и звезд была моя песнь, летняя песнь, песнь безлунья, песнь пряных и хмельных трав, горькой полыни и медовых цветов. Песнь звездоцветов, горящих во мраке, песнь огней, что скользят в листве моего леса. Я сплетал чары и ткал их на станке ночи, и основа была беззвучно-черной, и я выткал узор, неведомый пока мне самому, в нем ветви и звезды, в нем струи воды, в нем есть только я, в нем есть только ты...
Но я не могла уйти с ним... хотя, наверное, это был бы лучший выход - уйти, бродить по лесам, слушать песни рассвета, пить из хрустальной чаши родника. Говорят, молодые девушки, которые уходят с Единорогом (а еще говорят, что это Он их уводит, но это не правда), потом сами превращаются в единорогов. Но у меня было много дел - неоконченных! В этой жизни, в этом мире. Я сказала ему, что не могу уйти. Теперь я, пожалуй, жалею. Я была так мала и глупа, мне хотелось многое совершить, доказать наконец всем, что я хоть чего-то, да стою...
Я смотрела, как он, развернувшись, удаляется от меня, скрывается среди деревьев. На какое-то время солнечные лучи, догнав его, придали шерсти розовый рассветный оттенок, потом его силуэт сгинул, растворившись в утреннем тумане. Но я никогда не забуду. Может, в свой срок я смогу вернуться в этот лес...
Г-н Де’Муа: Вы не расскажете о структуре городского Дна?
Г-жа Разбойница: Да что рассказывать? Есть шеф, есть его команда, и есть прочие отморозки - типа гильдии нищих или тех, кто работает на Старьевщика. Хотя, конечно, занятия делятся на более и менее уважаемые. Нас, например, сильно уважают. А вот карманников, например, куда менее сильно. Домушники - те да, посолидней, хотя и здесь есть категории. Если ты работаешь художественно, с вдохновением, то тебе и почет будет, как мастеру. Даже если ты ни в какой мокрухе не замечен. Если знают, что связываться с тобой опасно - и на мокрое дело пойдешь, в случае чего, то опять же уважают, хотя бы потому, что боятся. Лихих ребят уважают, которых иной раз в переулке повстречать можно - за риск, на который те идут. А вот полных беспредельщиков иной раз вразумлять приходится.
Г-н Де’Муа: Не хотелось ли Вам вернуться к жизни, свободной от преступлений?
Г-жа Разбойница: Преступлений? Да вы, сударь, оптимист! Есть ли в мире место, где это возможно? Вряд ли моей мятежной душе захочется спокойной жизни. Потом, всегда есть наука, Университет...
Г-н Де’Муа: Если так, то может быть Вам препятствуют власти?
Г-жа Разбойница: Власти? Не смешите мой арбалет. Пусть сначала они меня найдут и хоть в чем-нибудь сумеют обвинить.
Г-н Де’Муа: Что бы Вы посоветовали молодым людям, которые рвутся оставить родимый дом и отправиться на поиски приключений, подобных Вашим?
Г-жа Разбойница: Я бы посоветовала им этого не делать без исключительных причин. Все-таки, Дно - не место для увеселительных прогулок и приключений. У меня просто не было выбора. Но если вы
Бедняки и бедолаги, презирая жизнь слуги,
И бездомные бродяги, у кого одни долги,
Все кто загнан, неприкаян...Мы поможем и поддержим, чем сможем. Отчаянные - вот те, кто собираются на дне. Нас не напугать, мы и так уже все в жизни потеряли. Может, потому и держимся друг за друга, мы - единственное, что у нас осталось.
Г-н Де’Муа: Большое спасибо за интервью. Желаю Вам все-таки заняться каким-нибудь менее опасным делом, чем Ваша нынешняя «профессия». Присоединяюсь к Вашему пожеланию молодым людям держаться подальше от городского Дна.
Корреспондент Жан Де’Муа, 7 августа 1469 года